<= Улицы города

К тому времени, как воины Дель'Армго добрались до дому, Сцинтрин окончательно присмирел и притих. Он даже ссутулился, как мог, шел тихонько, в общем, изо всех сил старался сделаться как можно незаметнее. Он очень хотел проследовать вместе с остальными до казарм и всем сердцем надеялся, что капитан верит его вранью, не сочтет его сильно подозрительным и не отправит прямиком к жрицам с рекомендацией "дезертир", а то и "шпион".
"О, Лолс! Пусть мы просто пройдем, а еще лучше, пусть он вообще забудет о том, что привел меня сюда," - тихонько молился Сцинтрин, пытаясь одновременно спрятаться за спинами других воинов и наблюдать за капитаном.
"Мне всего-то и надо добраться до казарм, а там я уж как-нибудь сам смоюсь... и повидаю Оружейника."

Только Сцинтрин уверился, что все складывается благополучно, действительность мягко обломала его надежды. Вымуштрованные воины так стремительно и бесшумно окружили его, что он и глазом моргнуть не успел, и даже не сразу сообразил, что вообще происходит.
- Я... - Сцинтрин раскрыл и закрыл рот, соображая, понял, что лучше сразу во всем признаться (почему-то его вранью никто никогда не верил), и склонил повинную голову.
- Я это... потерялся. Мы охотились в Ночи Наверху, и... заварилась кутерьма, и... суматоха, и я отстал, заблудился. Я правда искал наших, но они, наверное, думали, что я погиб, и ушли. Не дождались. А я стал искать дорогу домой. Сам. Это было очень трудно, понимаете... Но Лолс не оставила меня, и вот я здесь, я сумел это сделать.
Сцинтрин исподлобья посмотрел на капитана. Взгляд молодого дроу был кротким, однако в глубине его светились упрямые настороженные огоньки. Сцинтрин считал себя настоящим героем и был готов броситься в драку, стоило бы только кому-нибудь из его сородичей усомниться в этом.

Сцинтрин замер на секунду, отклячив нижнюю губу, а потом хлопнул себя по лбу и воскликнул:
- Налаксленар Барриас! Ну конечно! Я все никак не мог вспомнить!
Не сдержавшись, он всхлипнул и, шагнув к капитану, заключил его в могучие объятья.
- Благодарю! Я так счастлив! Я так за вас всех волновался!
Дроу-переросток отстранился, оглядел присутствующих сияющими глазами и шумно сморкнулся в рукав.
- Ну, - радостно выдохнул он. - Я тогда пойду? Проверю, кто там заграбастал мою койку, и вышвырну его!
На самом деле ему не терпелось добраться до тренировочных. Сцинтрин знал, что Мастера всегда можно было найти там, если его не занимали... другие дела. В любом случае, даже если его там не окажется, Сцинтрин собирался сесть под дверью и ждать до тех пор, пока Оружейник не наведается туда сам.

Сцинтрин сунулся было в зал, да так и отпрянул от двери, увидев полет воина, тихо прикрыл дверь и прижался к ней спиной. Произошедшее заставило вспыхнуть зависть с новой силой, но вместе с тем всколыхнуло и застарелый страх, и благоговение перед Мастером. Сцинтрину самому приходилось вот так же летать через весь зал много раз, но сколько именно, молодому воину было, правда, невдомек, таких больших чисел он не знал, хотя ясно помнил каждый из этих полетов.
"Уууу..." - мысленно протянул дроу, вновь заглядывая в едва приоткрытую дверь.
"Почему я не такой, как он? Я же все делал: и на дереве висел каждый вечер, и мяса много ел, и Лолс молился всегда? Наверное, весь секрет в волосах. Они у меня длинные, и всю силу и рост в себя тянут. Я так и думал, надо их остричь..."
Чем больше Сцинтрин смотрел на Мастера, тем больше сомнений начало закрадываться его пустую голову. Как же с ним драться? Воин начал подумывать, что знаний и опыта, полученных в Ночи Наверху, наверняка не хватит, чтобы справиться с Оружейником.  Может быть, стоит повременить?
"Нет... раз Лолс прислала мне Мастера Магика, чтобы я смог вернуться домой, значит, сейчас самый подходящий момент,чтобы осуществить мою мечту. Значит, она поддерживает меня!"
В этот момент он заметил маленького паука, болтавшегося на нити в дверном проеме, и тут же решил, что это хороший знак. Ну, а если даже ему не удастся победить Оружейника на этот раз, тогда он всегда сможет отправится в путешествие и научиться чему-нибудь еще, благо теперь опыт в путешествиях у него был, и во всем мире вряд ли могло существовать место, которое Сцинтрин побоялся бы посетить. Но сейчас надо было хотя бы попытаться...
"Ну, давай... Лолс смотрит на тебя," - подбодрил сам себя воин, вздохнул и бочком пролез в дверь.
- Э... Мастер? Я тут это... того. Вы только не смейтесь...
"Оу, не могу поверить, что я это делаю! Может, стоило предупредить Бальтиера и Дора?..."
Сцинтрин зажмурился на мгновенье, а потом разом выпалил:
- Я вернулся, чтобы драться с вами, Мастер, на глазах у всего Дома, нет, у всего города, перед Нарбонделью, три дня на подготовку!
И набычился, грозно вытаращив глаза.

- Воо... вообще-то я больше всего хотел, чтобы вы на четвереньках ползали и просили прощения... И я вовсе не хотел вас беспокоить прямо сейчас, Мастер... - при виде трезубца вся грозность молодого воина моментально улетучилась. Он вдруг сообразил, что Оружейник может вот прямо сейчас метнуть этот трезубец, пришпилить его, Сцинтрина, к стене, и даже глазом не моргнет. Он сглотнул, чувствуя, как в коленях появилась предательская слабость, по спине побежали холодные ручейки, а лоб покрылся крупными каплями пота.
- Ваа... вам надо хорошенько подготовиться, - Сцинтрин попятился к выходу, всякую долю секунды мысленно одергивая себя от того, чтобы броситься наутек. Взгляд его глупых глаз, сейчас широко раскрытых и круглых, как у филина, был прикован к остриям трезубца; может быть, ему удастся уловить момент броска и увернуться. Во всяком случае, непутевый воин очень на это надеялся.
- И это... наш поединок должны увидеть все, - промямлил он уже совсем без всякого энтузиазма. Все получалось вовсе не так, как он это себе представлял. И паучок у двери, наверное, был вовсе не добрым знаком, а предостережением.

Сражаться с Мастером было страшно, а отступать - стыдно.
"Надо было с отступником идти..." - мелькнула мысль.
"Ведь он правда мог бы меня многому научить..."
Сцнитрин жалобно вякнул и не нашел ничего лучше, кроме как подставить под удар меч - прямо в ножнах, сорвав их с пояса. Все, чего ему теперь хотелось, это поскорее добраться до двери. Конечно, глупо было надеятся, что Оружейник, войдя в раж, не станет гоняться за ним по всему Дому, однако сам воин был близок к тому, чтобы сбежать из Баррисон Дель'Армго куда подальше, уже по собственной воле.

От удара Оружейника ножны разлетелись, что называется, вдребезги, но мечу на этот раз повезло, - как и Сцинтрину, умудрившемуся его не выронить: сила удара была такой, что болью отозвалась в руках. Молодой воин сообразил, что теперь уж точно шутки кончились; осталось только стиснуть зубы и сражаться за свою шкуру.
Сцинтрин на удивление шустро убрался с направления атаки Оружейника, отскочив вправо, прикрываясь мечом, и тут же попытался достать противника: рубанул слева направо, рубанул высоко, на уровне своих плечей. Хорошо еще, что не зажмурился при этом.

Ноги Сцинтрина отлично помнили, чем грозил такой удар - их хозяин после него обычно кубарем катился по полу, стеная от боли. Воспоминание об этой боли заставило дроу подпрыгнуть - но не только. Нутром чувствуя, что Оружейник живым его отсюда не выпустит, Сцинтрин отчаянно атаковал сам: подпрыгнул не вверх, а вперед, и меч при этом держал острием тоже вперед, рассчитывая обрушиться на противника своим весом и просто протаранить ему голову, не тратя драгоценные секунды на замах.

Сцинтрин врезался в плечо оружейника, будто в скалу, и, едва не потеряв равновесие, отскочил назад и отбежал на несколько шагов, чтобы разорвать дистанцию.
"Наша сказка хороша, начинай с начала," - всплыла в голове поговорка, подслушанная на поверхности. За время, которое Сцинтрин там прохлаждался, его Мастер не стал менее непобедимым.
- М-мастер... простите... Отпустите меня, а? - дрогнувшим голосом взмолился молодой воин-дроу. - Я больше не буду и слова обратно возьму... Не надо мне поединка.

Сцинтрин молчал и глупо моргал, следя за движениями Мастера; только подбородок слегка подрагивал, будто воин собрался расплакаться. Он прекрасно понимал, что поступает малодушно и ничего не заслужит от своего кумира, кроме презрения, но пересилить себя, заставить себя достойно сражаться не мог; в холодных кроваво-красных глазах Утегенталя он видел свою смерть. При приближении Оружейника молодой дроу сделал шаг назад, второй, третий, отступая к двери, а когда тот атаковал снова, Сцинтрин с испуганным воплем бросил в него меч, а сам метнулся за дверь, захлопнул ее за собой и что есть силы к ней прижался.

Сцинтрин вздрогнул, услышав голос оружейника за дверью, и посильнее приналег на нее, однако секунды шли за секундами, а с той стороны никто не ломился. Наконец, дроу сообразил, что рык Утегенталя к нему не относится, и медленно сполз под дверь.
"Хвала Лолс! Я был на волосок от гибели..." - думал Сцинтрин, сидя на полу и утираясь краем потрепанного плаща; по лицу градом катился пот. Потом, немного отдышавшись, он осторожно поднялся на ноги и чуток приоткрыл дверь, едва-едва, только чтобы подсмотреть одним глазом. Его меч лежал в нескольких шагах, и воин совсем подумал было попробовать до него добраться, но тут в отдалении заметил могучий силуэт и решил не рисковать.
- Я еще вернусь, - шепотом пообещал он, прикрыл дверь и уковылял прочь по коридору.
"Проклятье, как же его одолеть-то?" - размышлял воин по пути к казармам.
"Одно ясно - мне по-прежнему силы не хватает. Надо ее где-то добыть, но где? Неужели придется обращаться к волшебнику..."
Сцинтрин остановился посреди дороги, вынул брошку, даденную Бальтиером, из-за пазухи и внимательно ее рассмотрел. Пожалуй, стоит воспользоваться его помощью, но только не для того, чтобы побить Мастера. С Утегенталем он должен справиться сам.
- Как он там говорил? Надо просто вспомнить... Сейчас, сейчас вспомню...
Зажмурившись, Сцинтрин изо всех сил принялся припоминать самого Бальтиера и его кабинет. Задача была не из легких; дроу-переросток никогда не отличался ни хорошей памятью, ни внимательностью.

"Так вот как оно работает..." - Сцинтрин недоверчиво покрутил брошку. Поначалу он подумал было, что свершилось чудо, и ему в голову наконец-то стали приходить здравые мысли, но мгновением спустя понял ошибочность такого предположения. Брошка совершенно точно ума не прибавляла, но зато и маг не обманул, - она действительно позволяла с ним связаться. Во всяком случае, теперь Сцинтрин в это поверил.
Он огляделся по сторонам, раздумывая, куда бы податься. Кухни при казармах казались ему вполне подходящими: там было полно укромных мест, мало сородичей и много рабов, которые не будут задавать вопросы. Туда воин и направился, и вскоре, забившись в какую-то кладовую с зажатой в кулаке брошкой, крепко зажмурившись, попробовал вновь сосредоточиться на разговоре с магом.
"Я хорошо спрятался," - первым делом сообщил Сцинтрин. - "Нам никто не помешает."
Он грустно вздохнул. Непросто было сознаваться кому-то другому, что самонадеянно полез драться с Оружейником и сбежал по трусости, но Сцинтрин все равно подумал о недавнем поединке, представив его настолько ясно и подробно, насколько хватило воображения, надеясь, что маг все увидит из его мыслей и поймет.
"Я не смог победить Мастера," - пояснил Сцинтрин про себя на всякий случай.
"Я вызвал его на поединок, едва вернулся... Я думал, что уже научился достаточно, но... мне стало страшно, как только я его увидел. Кажется, пока меня не было, он стал еще сильнее... просто ужасно силен. Я тоже так хочу. Мастер Бальтиер... верните меня обратно Наверх, а? Мне надо получше подготовиться..."

"Но я думал, что справлюсь," - принялся оправдываться Сцинтрин, хотя мысли его были наполнены раздражением не меньше, чем мысли собеседника. Ему не нравилось, что в него никто не верит, не ценит и не считает способным на великие дела.
"Ведь если будет какой-то план... это как-то неправильно. Поединок должен быть честным, чтобы все увидели, что я достоин занять его место!"
Сцинтрин помолчал, раздумывая, потом вздохнул и опустил голову.
"Вообще-то я вызвал его на поединок прямо к Нарбондель, через три дня, но наверное, после того, что случилось, он не придет, а только посмеется. Но я все равно на всякий случай буду ждать."
Воин помолчал еще немного, явно сомневаясь в чем-то, а потом все-таки выдал еще одну мысль:
"А может быть, вы мне просто какой-нибудь волшебный меч дадите? Ну, или еще что-нибудь... эдакое."

"Э, Мастер Бальтиер, вы не понимаете," - Сцинтрин действительно обиделся, но не из-за, в общем-то, справедливого сравнения его с оружейником боевых способностей, а потому что заподозрил, что маг считает его лентяем и думает, будто он, Сцинтрин, хочет все получить даром.
"А что, если кто-нибудь захочет оспорить мое право быть Мастером Оружия, и у него окажутся вещицы помощнее моих... ваших? Так дело не пойдет. Из-за вас я упустил шанс поучиться у До'Урдена, поэтому вы еще должны найти мне другого учителя. Потому что драться я буду в открытую. Потому что все должны видеть."
Легко представить, в каком негодовании пребывал воин-дроу, если решился беседовать с Мастером Магика в подобном тоне. По-настоящему Сцинтрин злился редко, но тут повод был хоть куда - молодой дроу раз за разом мысленно возвращался в тренировочный зал, к недавнему эпизоду, и из-за досады на себя закипал все сильнее.
"Я согласен потратить на тренировки еще лет пятьдесят, если буду уверен, что после этого точно его побью," - надул губы Сцинтрин, но тут его осенило, и новая мысль уже так и сквозила радостью:
"А может быть, для меня найдется какое-нибудь великое дело? Такое, чтобы богиня восхитилась и благословила меня в бою. Тогда бы и драться не пришлось, и Оружейник сам бы удавился. Может быть, мне стоит прямо сейчас пойти к нашей Матроне-Матери и сказать, что я хочу занять его место. Наверняка она что-нибудь для меня придумает!"