2.
На станции сразу выяснилось, что этот номер не пройдет. Возница - толстый, обрюзглый хоббит в длиннополом сюртуке и сильно мятом берете, - стоял у самой кареты, придирчиво глядя на входящих и проверяя билеты с такой строгостью, словно они давали право войти в сокровищницу Смауга! Ясно было, что пробиться сквозь него нет никаких шансов…
И когда уже Клара всерьез пыталась себя заставить обдумать приятные стороны ночевки в парке (безуспешно!), в эту минуту окно кареты опустилось, и на нее сверху вниз посмотрел человек. Это был мужчина лет на сорока, статный, высокий, едва начавший лысеть, очень уверенный в себе и гордый.
Переведя взгляд с Клары на Рому, он спросил, тщательно выговаривая слова хоббитского языка, отчего те звучали непривычно, не на тех ударениях:
~  Так кто же едет: мадам или юноша?
Мать с сыном замялись, а потом Клара от отчаяния призналась, что они потеряли кошелек с деньгами, и на одном билете нужно добраться до Шира…
В проницательных, умных глазах человека сверкала мысль – быстрая и беспощадная, как клинок шпаги.
~ О, мадам, мы провернем это без всяких проблем, - сказал высокий тоном, не вызывающим сомнений, и тут же закрыл окно.
Зато с другой стороны кареты через минуту раскрылась дверь. Кто-то, - маленький и шустрый, не видимый хоббитам, - выскочил, побежал в сторону близстоящего магазина одежды, споро отстукивая, словно копытцами, по мощеной булыжниками улице. Раздался звон разбитой стеклянной витрины, этому звук почти сразу перекрылся свистом городского стражника, криками и шумом набежавшей, как всегда в таких случаях,  толпой людей. К ним тот час присоединился и возница, не желая упустить случай поглазеть на скандал. Лишь тонкое ухо Ромы уловило, как те же копытца простучали по камням обратно, и хлопнула дверь дилижанса.
Не медля ни минуты, человек распахнул дверь со своей стороны и, одновременно с этим, подняв сидения, открыл ящик для багажа.
~ Полезай! - только и сказал он Роме. Тот, сразу сообразив, что к чему, не заставил себя просить дважды, и кроликом нырнул в ящик.
Вернувшийся вскоре возница начал долго и горячо возмущаться хулиганьем, «расколошматившим вдребезги витрину мадам Бонифации, и смывшейся, словно за ним полк урукхаев гнался!». Человек, высунувшись из кареты, слушал, сочувственно кивая головой: да, вот ведь времена ныне пошли…
Приняв у Клары ее билет и пропустив в карету, возница, тяжело отдуваясь, залез на козлы, вынул из-за ремня флягу самогона, отхлебнул, отчего его лицо покрылось пятнами, и дилижанс тронулся…
Устроившись и поблагодарив человека, которого, как выяснилось, звали Юнатан Кларнет, Клара, в свете качающейся над головой маленькой керосиновой лампы,  разглядела своих попутчиков. Это были два хоббита, человек и гоблин, обутый в изящные сапожки, никак не вяжущиеся с его грязным, местами даже рваным одеянием. Тусклые, невзрачные личности, одетые во что-то темное и выцветшее, сидели неподвижно на своих местах и не разговаривали друг с другом, в то время как человек постоянно двигался и что-то говорил. Было видно, что они – одна компания, и что Юнатан – их предводитель.
Кларе не представили сидевших в карете, лишь показав большим пальцем на гоблина, человек сказал:
~ Он обожает сапоги, особенно с новенькими подковками… Уж очень любит, как они звенят по камушкам, - на что выползень из глубин земли только смущенно заёрзал на месте и сделал вид, что готовится ко сну.
На утро, приехав в Хоббитон, Клара и Рома еще раз поблагодарили человека, после чего, из вежливости, пригласили заходить, если будет на то время и желание. Выйдя из кареты, Юнатан и его спутники тут же куда-то пропали, а наши хоббиты без приключений добрались  домой, наскоро перекусили и завалились спать. Часа через четыре они проснулись бодрыми, и у каждого нашлись свои домашние дела. Случай по дороге, казалось, был быстро забыт…

Вдруг в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, навстречу вышедшему открывать Роме, вошел Юнатан с большим чемоданом в руке. За ним тихой тенью стояли человек и гоблин из его свиты.
~  Не ждали так скоро? - улыбаясь, без тени смущения, спросил он.
~  Не ждали, но все равно проходите, гостем будете, - оторопело сказал Рома, отходя на два назад. 
В это время Клара покинула свою плиту, и вышла посмотреть, кто это к ним пожаловал. Как воспитанная хоббитанка, она не подала виду, что удивлена визитом Юнатана, и вежливо пригласила его пройти в салон. Человек вошел, повелительным жестом приказав спутникам оставаться снаружи.
~  Вы уж извините мне такую беспардонность, но я не надолго, - сказал гость, все так же тщательно выговаривая слова чужого, явно недавно выученного языка, и поэтому немного путано. - У меня к вам очень большая просьба: не мог бы я оставить у вас на пару дней свой чемодан? Мне необходимо проехаться по округе, и просто не хочется с ним таскаться. Видите ли, в нем есть некоторые документы, которые мне бы не хотелось никому постороннему доверять. Сами знаете, какие сейчас времена… Вам же, Клара, доверяю полностью. Я еще в дилижансе понял, что вы – глубоко порядочная хоббитанка, несмотря на то, что заяц-безбилетник, - человек по-доброму усмехнулся. - Ну, так как, вы согласны? 
~  Да, конечно, можете оставить чемодан у нас, - разрешила разрумянившаяся от неожиданного комплемента Клара, которой Юнатан определенно нравился… - И садитесь с нами обедать.
~ Большое спасибо дважды: и за чемодан, и за приглашение, но, приношу свои извинения, от второго вынужден, отказаться: очень спешу…
Гость тут же поднялся, галантно раскланялся и поспешил к двери. Там он что-то сказал своим спутникам, те издалека поклонились хозяевам, и вся троица исчезла, как сквозь землю провалилась.
~ Отнеси его чемодан в кладовку, - сказала Клара сыну, и тот сразу выполнил просимое. На душе у хоббитанки было не спокойно. Какой-то неприятный осадок, чувство ощутимой, но непонятной тревоги осталось у нее от этого посещения; чем-то Юнатан ей показался очень подозрительным. И компанию водит с гоблином, не по-человечески это как-то. И командовать любит своими товарищами и держится, как какой-то рыцарь в изгнании…
Зато Рома отнесся к этому равнодушно:
~  Ну, оставил человек чемодан у нас, ну, и что из этого? - отмахнулся он.
Клара ничего не сказала сыну о своих подозрениях, Она отправилась на кухню, продолжила заниматься стряпней, но недобрые предчувствия не отпускали ее.

конец второй части